Но об этом знают точно только грешные магистры!
Цитируя Амброза Бирса
Голосование — осуществление права свободного гражданина валять дурака и губить свою родину.
Дневник - подневная запись тех поступков и мыслей, о которых записывающий может вспомнить не краснея.
Патриотизм - легковоспламеняющийся мусор, готовый вспыхнуть от факела честолюбца, ищущего прославить свое имя. В знаменитом словаре д-ра Джонсона патриотизм определяется как последнее прибежище негодяя. Со всем должным уважением к высокопросвещенному, но уступающему нам лексикографу, мы берем на себя смелость назвать это прибежище первым.
Часы - прибор большой моральной ценности, облегчающий человеку заботу о будущем напоминанием о том, какая уйма времени еще остается в его распоряжении.
Двое Грабителей попивали грог в придорожном кабачке и обсуждали свои вечерние похождения.
— Я остановил Начальника Полиции, — сказал Первый, — и он ушел у меня голенький.
— А мне, — сказал Второй, — попался Окружной Прокурор, и он ушел...
— Силы небесные! — с изумлением и восторгом воскликнул Первый Грабитель. — Прокурор ушел от тебя голенький?
— Нет, — пояснил неудачник. — Он ушел, прихватив с собой почти все, что было на мне.
Бренди - крепкий напиток, составленный из одной части грома-и-молнии, одной части Раскаяния, двух частей кровавого убийства, одной части смерти-ада-и-могилы и четырех частей чистого Сатаны. Доза, бьющая наповал во все времена. Бренди, как сказал доктор Джонсон, является спиртным напитком героев. Только герой будет достаточно смел, чтобы пить это.
Ведьма I — Любая уродливая и отталкивающая старуха, в злом союзе с дьяволом. Красивая и привлекательная молодая женщина, в злом союзе помимо дьявола. Ведьма II — Пожилая леди, на которую Вы не хотите походить; иногда называется также курицей или кошкой. Старые ведьмы, колдуньи, и т.д., назывались ведьмами от веры, что их головы были окружены мрачным светом или ведовским нимбом. Некогда слово "ведьма" не было ругательством: Дрейтон говорит о "красивой ведьме, полной улыбок"; много, как Шекспир сказал, "приятных ведьмочек". Не стоит теперь называть вашу возлюбленную ведьмой - этот комплимент приберегите для использования ее внуками.
Голосование — осуществление права свободного гражданина валять дурака и губить свою родину.
Генеалогия - история происхождения от некоего предка, который сам отнюдь не стремился выяснить свою родословную.
Граница - в политической географии воображаемая линия между двумя государствами, отделяющая воображаемые права одного от воображаемых прав другого.
Дважды - слишком часто.
Дневник - подневная запись тех поступков и мыслей, о которых записывающий может вспомнить не краснея.
Иначе - не лучше.
Иностранный (не американский) - порочный, нестерпимый, нечестивый.
История - описание, чаще всего лживое, действий, чаще всего маловажных, совершенных правителями, чаще всего плутами, и солдатами, чаще всего глупцами.
Моральный - соответствующий местному и изменчивому представлению о том, что хорошо и что плохо. Отвечающий всеобщему понятию о выгоде.
Оптимизм — доктрина или вера, что все прекрасно, в том числе то, что
безобразно; что все хорошо, особенно то, что плохо; что все истинно, что ложно. Так как оптимизм является слепой верой - его невозможно опровергнуть. Это по сути - умственное расстройство, не поддающееся никакому лечению, кроме смерти. Обычно передается по наследству, но, к счастью, не заразно.
Оптимист - приверженец доктрины о том, что черное есть белое
Патриотизм - легковоспламеняющийся мусор, готовый вспыхнуть от факела честолюбца, ищущего прославить свое имя. В знаменитом словаре д-ра Джонсона патриотизм определяется как последнее прибежище негодяя. Со всем должным уважением к высокопросвещенному, но уступающему нам лексикографу, мы берем на себя смелость назвать это прибежище первым.
Соболезновать - доказывать, что утрата — меньшее зло, чем сочувствие.
Совет - самая мелкая монета из тех, что имеются в обращении.
Танцевать — прыгать под звуки игривой музыки, предпочтительно обнявшись с женой или дочерью ближнего. Существует много разновидностей танцев, но для всех тех, в которых участвуют кавалер и дама, характерны две особенности: они подчеркнуто невинны и горячо любимы развратниками.
Телефон - дьявольская выдумка, которая уничтожила некоторую возможность держать в отдалении нежелательное вам лицо.
Циник - подонок, чье поврежденное зрение видит вещи такими, как они есть, а не такими, какими они должны быть.
Часы - прибор большой моральной ценности, облегчающий человеку заботу о будущем напоминанием о том, какая уйма времени еще остается в его распоряжении.
Эрудиция - пыль, вытряхнутая из книги в пустой череп.
Я - первая буква в любом алфавите, первые слова в любом языке, первая мысль в любом мозгу и первая любовь любого сердца. В грамматике это местоимение первого лица единственного числа. Множественное число принято выражать местоимением «мы», но как может быть больше одного Я, наверное, ясно только премудрым филологам, но никак не автору этого несравненного словаря. Поэтическая идея о слиянии двух Я в одно прекрасна, но и её трудно понять разумом. Искреннее, непосредственное использование местоимения «я» отличает хорошего автора, плохой же еле выдавливает его из себя, напоминая при этом вора, который пытается скрыть покражу.
Недостойный Человек, посмеявшийся над страданиями Любимой, оплакивал свой промах, облачившись в шелковую власяницу и посыпая голову пеплом увядших роз. С высоты его увидел Ангел Сострадания, который сказал:
— Смертный, мне жаль тебя. Как же ты мог не знать, что это жестоко смеяться над бедой другого?
При этих словах он уронил одну крупную слезу, которая, летя вниз, встретилась с потоком холодного воздуха и смерзлась в градину. Градина ударила Недостойного по голове, и он одной рукой стал потирать пострадавшую часть своего организма, одновременно пытаясь другой рукой открыть зонт.
Ангел же Сострадания, глядя сверху, беззастенчиво и жестоко смеялся.
Бывалый Бизнесмен сидел и дожидался решения суда по своему иску к железнодорожной компании за причиненные ею убытки. Наконец, распахнулись двери и вошел Судья.
— Ну-с, — произнес Судья. — Сегодня я намерен принять решение по вашему иску. Если я решу в вашу пользу, хотелось бы знать, в чем выразится ваша благодарность?
— Сэр, — отвечал Бывалый Бизнесмен, — я не побоюсь вызвать ваш гнев, предложив вам половину суммы, которая будет мне выплачена.
— Я, кажется, сказал, что собираюсь принять решение по вашему иску? словно вдруг очнувшись от дремоты, сказал Судья. — Ах, какой же я рассеянный! Я хотел сказать, что решение уже принято и запротоколировано: вам присуждается вся исковая сумма.
— А я, кажется, сказал, что отдам половину вам? — сдержанно отозвался Бывалый Бизнесмен. — Бог ты мой! Я по рассеянности чуть было не поступил как последний невежа. Позвольте вам сказать сердечное спасибо.
Услыхав шум побоища, один Христианин, живущий на Востоке, спросил своего Толмача, что там происходит.
— Буддисты режут Магометан, — с истинно восточной невозмутимостью ответствовал Толмач.
— Кто бы мог предполагать, — сказал Христианин, проявляя научный интерес к происходящему, — что это сопровождается таким шумом?
— А Магометане режут Буддистов, — добавил Толмач.
— Удивительное дело, — в раздумье продолжал Христианин, — какой ожесточенный и к тому же повсеместный характер носят религиозные распри!
Сказав это, он принял добродетельный вид и отправился на телеграф вызывать отряд головорезов для защиты интересов Христиан.
Разбойник встал на пути у Прохожего и, наставив на него револьвер, крикнул:
— Деньги или жизнь!
— Мой дорогой друг, — ответил Прохожий, — из ваших условий следует, что мои деньги могут спасти мне жизнь, и наоборот, я могу ценою жизни спасти свои деньги, то есть вы претендуете на одно из двух, но не на то и другое сразу. Если я вас верно понял, будьте добры, возьмите мою жизнь.
— Вы неверно поняли, — возразил Разбойник. — Ценою жизни вы своих денег не сбережете.
— Тогда тем более берите мою жизнь, — сказал Прохожий. — Если она не стоит моих денег, значит, ей вообще грош цена.
Разбойнику так понравились остроумные рассуждения Прохожего, что он взял его в компаньоны, и эти два великолепно дополняющих друг друга таланта основали новую газету.
Шеф батальона военных корреспондентов ознакомился в рукописи с описанием битвы и сказал Автору:
— Сын мой, твой очерк никуда не годится. Ты пишешь, что мы потеряли не сто человек, а только двух; что потери противника неизвестны, а вовсе не десять тысяч; и при всем том — что мы были разбиты и бежали с поля боя. Так писать нельзя.
— Но уверяю вас, — возразил добросовестный писака, — мой очерк, быть может, и оставляет желать большего по части числа павших и не удовлетворяет нашей жажды мести противнику, а финал у него, вероятно, и вправду можно считать неудачей. Но к нему нельзя предъявить претензий, потому что все это — правда.
— Не совсем понимаю, — озадаченно буркнул Шеф и поскреб в затылке.
— Ну, предъявлять претензии, это… — принялся объяснять Автор, упрекать… винить… не соглашаться…
— Да знаю я, что значит "предъявлять претензии", — сказал Шеф. — Но что такое "правда"?
Лисица и Утка, не поделившие лягушку, передали дело о праве на собственность на рассмотрение Льву. Выслушав доводы обеих сторон, Лев открыл было рот, чтобы объявить свое решение, но тут Утка перебила его.
— Я знаю, какое решение вы собираетесь вынести! — сказала Утка. — Вы скажете, что лягушка, предъявленная нами, не принадлежит никому из нас, и вы съедите ее сами! Позвольте заметить, что это просто несправедливо!
— Что до меня, то мне совершенно ясно, — сказала Лисица, — что вы отдадите лягушку Утке, Утку — мне, а меня возьмете себе. Как никак я разбираюсь в законах!
— Я собирался сказать, — сказал Лев, — что пока вы доказывали исключительность своих прав на эту собственность, она ускакала. Может быть, вы предъявите другую лягушку?
Крестьянин, который смертельно ненавидел одну Лисицу и которому удалось поймать ее, привязал к ее хвосту паклю, в самой середине своего поля поджег ее и отпустил животное.
— Пожалуй, мне следовало бы скрыть свою ненависть к этой Лисице, — сказал Крестьянин, увидев, как загорелось его зерно, — если бы я не знал, что зерно как следует застраховано.
Люди недовольные Демократическим Правительством, которое крало не больше, чем у них было, избрали Республиканское, которое не только крало все, что у них было, но и вымогало долговые обязательства, обеспеченные закладными на случай осуществления надежды на смерть.
— Сын мой, — сказал престарелый Отец, охлаждая гнев своего вспыльчивого и непослушного отпрыска, — горячий нрав — предпосылка для совершения безнравственных поступков. Обещай мне, что когда ты разгневаешься в следующий раз, ты досчитаешь до ста, прежде чем двинешься с места!
Только Сын пообещал это своему Отцу, как тот больно ударил его палкой по голове, и не успел он досчитать и до семидесяти пяти, как старик уже прыгнул в ожидавший его кэб и уехал.
Астроном, обнаруживший луну с помощью 36-дюймового телескопа, прибежал в редакцию с заметкой об открытии.
— Сколько? — невозмутимо спросил Редактор, не отрывая глаз от своего эссе о кривизне политического горизонта.
— Сто шестьдесят долларов, — ответил Человек, Открывший Луну.
— О, и меньше половины будет более чем достаточно! — заметил Редактор, не отрываясь от своей работы.
— О, я и не сомневался, что вы благородный и благодарный человек! — горячо воскликнул Астроном, воспылав к Редактору самыми теплыми чувствами. — Заплатите столько, сколько вы сами считаете возможным!
— Мой большой и хороший друг, — ласково сказал редактор, поднимая глаза от своего эссе, — кажется, мы очень далеки от взаимопонимания. Ведь платить должны вы, а не мы.
Астроном забрал заметку и ушел, объяснив, что рукопись нуждается в правке, поскольку он забыл расставить точки над «ы».
Кошка, облизываясь, как кот в поговорке, смотрела на Короля.
— Ну, — сказал монарх, заметив, что она разглядывает Его Королевское Величество, — и как я тебе нравлюсь?
— Ну-у, — протянула Кошка, — я могу представить себе Короля, который понравился бы мне гораздо больше.
— Например? — спросил Король.
— Например, Короля мышей, — ответила Кошка.
Король был так доволен ее остроумием, что позволил ей выцарапать глаза своему Премьер-Министру.
Двое Грабителей попивали грог в придорожном кабачке и обсуждали свои вечерние похождения.
— Я остановил Начальника Полиции, — сказал Первый, — и он ушел у меня голенький.
— А мне, — сказал Второй, — попался Окружной Прокурор, и он ушел...
— Силы небесные! — с изумлением и восторгом воскликнул Первый Грабитель. — Прокурор ушел от тебя голенький?
— Нет, — пояснил неудачник. — Он ушел, прихватив с собой почти все, что было на мне.
— Как мне ни жаль вас, мой доблестный друг, — сказал Победитель, — но я не могу умолчать об этом. Мор косил мое войско, и не сдайся вы мне, я бы сам вам сдался.
— Вот это меня и страшило, — отвечал Побежденный Полководец. — Мои солдаты уже ели свои ремни и патронташи. Мы не смогли бы обеспечить вас продовольствием.
Голосование — осуществление права свободного гражданина валять дурака и губить свою родину.
Дневник - подневная запись тех поступков и мыслей, о которых записывающий может вспомнить не краснея.
Патриотизм - легковоспламеняющийся мусор, готовый вспыхнуть от факела честолюбца, ищущего прославить свое имя. В знаменитом словаре д-ра Джонсона патриотизм определяется как последнее прибежище негодяя. Со всем должным уважением к высокопросвещенному, но уступающему нам лексикографу, мы берем на себя смелость назвать это прибежище первым.
Часы - прибор большой моральной ценности, облегчающий человеку заботу о будущем напоминанием о том, какая уйма времени еще остается в его распоряжении.
Двое Грабителей попивали грог в придорожном кабачке и обсуждали свои вечерние похождения.
— Я остановил Начальника Полиции, — сказал Первый, — и он ушел у меня голенький.
— А мне, — сказал Второй, — попался Окружной Прокурор, и он ушел...
— Силы небесные! — с изумлением и восторгом воскликнул Первый Грабитель. — Прокурор ушел от тебя голенький?
— Нет, — пояснил неудачник. — Он ушел, прихватив с собой почти все, что было на мне.
Бренди - крепкий напиток, составленный из одной части грома-и-молнии, одной части Раскаяния, двух частей кровавого убийства, одной части смерти-ада-и-могилы и четырех частей чистого Сатаны. Доза, бьющая наповал во все времена. Бренди, как сказал доктор Джонсон, является спиртным напитком героев. Только герой будет достаточно смел, чтобы пить это.
Ведьма I — Любая уродливая и отталкивающая старуха, в злом союзе с дьяволом. Красивая и привлекательная молодая женщина, в злом союзе помимо дьявола. Ведьма II — Пожилая леди, на которую Вы не хотите походить; иногда называется также курицей или кошкой. Старые ведьмы, колдуньи, и т.д., назывались ведьмами от веры, что их головы были окружены мрачным светом или ведовским нимбом. Некогда слово "ведьма" не было ругательством: Дрейтон говорит о "красивой ведьме, полной улыбок"; много, как Шекспир сказал, "приятных ведьмочек". Не стоит теперь называть вашу возлюбленную ведьмой - этот комплимент приберегите для использования ее внуками.
Голосование — осуществление права свободного гражданина валять дурака и губить свою родину.
Генеалогия - история происхождения от некоего предка, который сам отнюдь не стремился выяснить свою родословную.
Граница - в политической географии воображаемая линия между двумя государствами, отделяющая воображаемые права одного от воображаемых прав другого.
Дважды - слишком часто.
Дневник - подневная запись тех поступков и мыслей, о которых записывающий может вспомнить не краснея.
Иначе - не лучше.
Иностранный (не американский) - порочный, нестерпимый, нечестивый.
История - описание, чаще всего лживое, действий, чаще всего маловажных, совершенных правителями, чаще всего плутами, и солдатами, чаще всего глупцами.
Моральный - соответствующий местному и изменчивому представлению о том, что хорошо и что плохо. Отвечающий всеобщему понятию о выгоде.
Оптимизм — доктрина или вера, что все прекрасно, в том числе то, что
безобразно; что все хорошо, особенно то, что плохо; что все истинно, что ложно. Так как оптимизм является слепой верой - его невозможно опровергнуть. Это по сути - умственное расстройство, не поддающееся никакому лечению, кроме смерти. Обычно передается по наследству, но, к счастью, не заразно.
Оптимист - приверженец доктрины о том, что черное есть белое
Патриотизм - легковоспламеняющийся мусор, готовый вспыхнуть от факела честолюбца, ищущего прославить свое имя. В знаменитом словаре д-ра Джонсона патриотизм определяется как последнее прибежище негодяя. Со всем должным уважением к высокопросвещенному, но уступающему нам лексикографу, мы берем на себя смелость назвать это прибежище первым.
Соболезновать - доказывать, что утрата — меньшее зло, чем сочувствие.
Совет - самая мелкая монета из тех, что имеются в обращении.
Танцевать — прыгать под звуки игривой музыки, предпочтительно обнявшись с женой или дочерью ближнего. Существует много разновидностей танцев, но для всех тех, в которых участвуют кавалер и дама, характерны две особенности: они подчеркнуто невинны и горячо любимы развратниками.
Телефон - дьявольская выдумка, которая уничтожила некоторую возможность держать в отдалении нежелательное вам лицо.
Циник - подонок, чье поврежденное зрение видит вещи такими, как они есть, а не такими, какими они должны быть.
Часы - прибор большой моральной ценности, облегчающий человеку заботу о будущем напоминанием о том, какая уйма времени еще остается в его распоряжении.
Эрудиция - пыль, вытряхнутая из книги в пустой череп.
Я - первая буква в любом алфавите, первые слова в любом языке, первая мысль в любом мозгу и первая любовь любого сердца. В грамматике это местоимение первого лица единственного числа. Множественное число принято выражать местоимением «мы», но как может быть больше одного Я, наверное, ясно только премудрым филологам, но никак не автору этого несравненного словаря. Поэтическая идея о слиянии двух Я в одно прекрасна, но и её трудно понять разумом. Искреннее, непосредственное использование местоимения «я» отличает хорошего автора, плохой же еле выдавливает его из себя, напоминая при этом вора, который пытается скрыть покражу.
Недостойный Человек, посмеявшийся над страданиями Любимой, оплакивал свой промах, облачившись в шелковую власяницу и посыпая голову пеплом увядших роз. С высоты его увидел Ангел Сострадания, который сказал:
— Смертный, мне жаль тебя. Как же ты мог не знать, что это жестоко смеяться над бедой другого?
При этих словах он уронил одну крупную слезу, которая, летя вниз, встретилась с потоком холодного воздуха и смерзлась в градину. Градина ударила Недостойного по голове, и он одной рукой стал потирать пострадавшую часть своего организма, одновременно пытаясь другой рукой открыть зонт.
Ангел же Сострадания, глядя сверху, беззастенчиво и жестоко смеялся.
Бывалый Бизнесмен сидел и дожидался решения суда по своему иску к железнодорожной компании за причиненные ею убытки. Наконец, распахнулись двери и вошел Судья.
— Ну-с, — произнес Судья. — Сегодня я намерен принять решение по вашему иску. Если я решу в вашу пользу, хотелось бы знать, в чем выразится ваша благодарность?
— Сэр, — отвечал Бывалый Бизнесмен, — я не побоюсь вызвать ваш гнев, предложив вам половину суммы, которая будет мне выплачена.
— Я, кажется, сказал, что собираюсь принять решение по вашему иску? словно вдруг очнувшись от дремоты, сказал Судья. — Ах, какой же я рассеянный! Я хотел сказать, что решение уже принято и запротоколировано: вам присуждается вся исковая сумма.
— А я, кажется, сказал, что отдам половину вам? — сдержанно отозвался Бывалый Бизнесмен. — Бог ты мой! Я по рассеянности чуть было не поступил как последний невежа. Позвольте вам сказать сердечное спасибо.
Услыхав шум побоища, один Христианин, живущий на Востоке, спросил своего Толмача, что там происходит.
— Буддисты режут Магометан, — с истинно восточной невозмутимостью ответствовал Толмач.
— Кто бы мог предполагать, — сказал Христианин, проявляя научный интерес к происходящему, — что это сопровождается таким шумом?
— А Магометане режут Буддистов, — добавил Толмач.
— Удивительное дело, — в раздумье продолжал Христианин, — какой ожесточенный и к тому же повсеместный характер носят религиозные распри!
Сказав это, он принял добродетельный вид и отправился на телеграф вызывать отряд головорезов для защиты интересов Христиан.
Разбойник встал на пути у Прохожего и, наставив на него револьвер, крикнул:
— Деньги или жизнь!
— Мой дорогой друг, — ответил Прохожий, — из ваших условий следует, что мои деньги могут спасти мне жизнь, и наоборот, я могу ценою жизни спасти свои деньги, то есть вы претендуете на одно из двух, но не на то и другое сразу. Если я вас верно понял, будьте добры, возьмите мою жизнь.
— Вы неверно поняли, — возразил Разбойник. — Ценою жизни вы своих денег не сбережете.
— Тогда тем более берите мою жизнь, — сказал Прохожий. — Если она не стоит моих денег, значит, ей вообще грош цена.
Разбойнику так понравились остроумные рассуждения Прохожего, что он взял его в компаньоны, и эти два великолепно дополняющих друг друга таланта основали новую газету.
Шеф батальона военных корреспондентов ознакомился в рукописи с описанием битвы и сказал Автору:
— Сын мой, твой очерк никуда не годится. Ты пишешь, что мы потеряли не сто человек, а только двух; что потери противника неизвестны, а вовсе не десять тысяч; и при всем том — что мы были разбиты и бежали с поля боя. Так писать нельзя.
— Но уверяю вас, — возразил добросовестный писака, — мой очерк, быть может, и оставляет желать большего по части числа павших и не удовлетворяет нашей жажды мести противнику, а финал у него, вероятно, и вправду можно считать неудачей. Но к нему нельзя предъявить претензий, потому что все это — правда.
— Не совсем понимаю, — озадаченно буркнул Шеф и поскреб в затылке.
— Ну, предъявлять претензии, это… — принялся объяснять Автор, упрекать… винить… не соглашаться…
— Да знаю я, что значит "предъявлять претензии", — сказал Шеф. — Но что такое "правда"?
Лисица и Утка, не поделившие лягушку, передали дело о праве на собственность на рассмотрение Льву. Выслушав доводы обеих сторон, Лев открыл было рот, чтобы объявить свое решение, но тут Утка перебила его.
— Я знаю, какое решение вы собираетесь вынести! — сказала Утка. — Вы скажете, что лягушка, предъявленная нами, не принадлежит никому из нас, и вы съедите ее сами! Позвольте заметить, что это просто несправедливо!
— Что до меня, то мне совершенно ясно, — сказала Лисица, — что вы отдадите лягушку Утке, Утку — мне, а меня возьмете себе. Как никак я разбираюсь в законах!
— Я собирался сказать, — сказал Лев, — что пока вы доказывали исключительность своих прав на эту собственность, она ускакала. Может быть, вы предъявите другую лягушку?
Крестьянин, который смертельно ненавидел одну Лисицу и которому удалось поймать ее, привязал к ее хвосту паклю, в самой середине своего поля поджег ее и отпустил животное.
— Пожалуй, мне следовало бы скрыть свою ненависть к этой Лисице, — сказал Крестьянин, увидев, как загорелось его зерно, — если бы я не знал, что зерно как следует застраховано.
Люди недовольные Демократическим Правительством, которое крало не больше, чем у них было, избрали Республиканское, которое не только крало все, что у них было, но и вымогало долговые обязательства, обеспеченные закладными на случай осуществления надежды на смерть.
— Сын мой, — сказал престарелый Отец, охлаждая гнев своего вспыльчивого и непослушного отпрыска, — горячий нрав — предпосылка для совершения безнравственных поступков. Обещай мне, что когда ты разгневаешься в следующий раз, ты досчитаешь до ста, прежде чем двинешься с места!
Только Сын пообещал это своему Отцу, как тот больно ударил его палкой по голове, и не успел он досчитать и до семидесяти пяти, как старик уже прыгнул в ожидавший его кэб и уехал.
Астроном, обнаруживший луну с помощью 36-дюймового телескопа, прибежал в редакцию с заметкой об открытии.
— Сколько? — невозмутимо спросил Редактор, не отрывая глаз от своего эссе о кривизне политического горизонта.
— Сто шестьдесят долларов, — ответил Человек, Открывший Луну.
— О, и меньше половины будет более чем достаточно! — заметил Редактор, не отрываясь от своей работы.
— О, я и не сомневался, что вы благородный и благодарный человек! — горячо воскликнул Астроном, воспылав к Редактору самыми теплыми чувствами. — Заплатите столько, сколько вы сами считаете возможным!
— Мой большой и хороший друг, — ласково сказал редактор, поднимая глаза от своего эссе, — кажется, мы очень далеки от взаимопонимания. Ведь платить должны вы, а не мы.
Астроном забрал заметку и ушел, объяснив, что рукопись нуждается в правке, поскольку он забыл расставить точки над «ы».
Кошка, облизываясь, как кот в поговорке, смотрела на Короля.
— Ну, — сказал монарх, заметив, что она разглядывает Его Королевское Величество, — и как я тебе нравлюсь?
— Ну-у, — протянула Кошка, — я могу представить себе Короля, который понравился бы мне гораздо больше.
— Например? — спросил Король.
— Например, Короля мышей, — ответила Кошка.
Король был так доволен ее остроумием, что позволил ей выцарапать глаза своему Премьер-Министру.
Двое Грабителей попивали грог в придорожном кабачке и обсуждали свои вечерние похождения.
— Я остановил Начальника Полиции, — сказал Первый, — и он ушел у меня голенький.
— А мне, — сказал Второй, — попался Окружной Прокурор, и он ушел...
— Силы небесные! — с изумлением и восторгом воскликнул Первый Грабитель. — Прокурор ушел от тебя голенький?
— Нет, — пояснил неудачник. — Он ушел, прихватив с собой почти все, что было на мне.
— Как мне ни жаль вас, мой доблестный друг, — сказал Победитель, — но я не могу умолчать об этом. Мор косил мое войско, и не сдайся вы мне, я бы сам вам сдался.
— Вот это меня и страшило, — отвечал Побежденный Полководец. — Мои солдаты уже ели свои ремни и патронташи. Мы не смогли бы обеспечить вас продовольствием.
@темы: Юмор